Книга В то далёкое лето. Повести, рассказы - Левон Восканович Адян

с плеча тяжелую вязанку хвороста, от которого, правое плечо, будто, поднялось, немного выпрямился, после чего, заметил жену.

— Корову подоила? — спросил он безразличным и суровым тоном.

— Да, — тихо произнесла Арпине. Мукел не заметил, что голос жены, как-то, изменился. А Арпине, облегченно вздохнув, что муж ничего не заметил, собрала в кучу нарубленные сыном сухие ветки и начала разжигать огонь.

— Ты только собралась заняться обедом? — Чуть позже и немного недовольно, спросил Мукел, садясь на каменные ступеньки и закручивая папиросу.

— Но я только пришла, — покорно ответила Арпине. — Принесли много рассады, поздно закончили.

— А где теленок?

— Завела в хлев. Был привязан у ограды. Вдоволь пощипал травы.

Мукел медленными, уставшими движениями закручивал папиросу. Чуть позже, когда Арпине приготовила молочный суп, и они, сидя на веранде, безмолвно ели, старший сын, который в этом году должен был пойти в первый класс, вдруг мечтательно, с воодушевлением произнес:

— Сегодня я увидел новую «Волгу», словно облитую молоком, белую-белую. Когда я вырасту, куплю себе такую.

Арпине, будто, за руку, вдруг, кто-то поймал за преступлением, ложка в руке задрожала в воздухе, однако, незаметно опустилась в тарелку… Но Мукел не заметил. Или, сделал вид, что не заметил. Взбешённый от ревности, он несколько раз выходил из себя. Толстогубый, с мохнатыми, густыми бровями, широкими ноздрями, с выступающим кадыком, он осатанело посмотрел на жену, хриплым голосом спросил:

— Что за машина?

— Не знаю, — тихим голосом, притворяясь равнодушной, сказала жена, — не видела.

— Видела, я показал, видела, — скороговоркой протараторил сын. — Не видела, мама?.. Я Нанарик тоже показал.

— Ешь свой обед, — сердито сказала мать. Тихо, безмолвно съели молочный суп.

— Машина Арташеса, — помолчав, сказал Мукел. — Он был Арташ, я — Микаел, сейчас он Арташес, я — Мукел, — слова медленно, будто лениво, сыпались из-под пожелтевшей от папирос бороды. — В школе сидели за одной партой, контрольные у меня списывал, поехал, стал человеком, потому что за его спиной был хозяин. А я остался пастухом и заготовщиком сена. — Мукел глубоко вздохнул, отодвинул тарелку в сторону, сказал:

— Говорят, за деньги людей принимает в институт, — и добавил, судорожно натягивая мышцу щеки, — зарежу, если услышу, что словом молвилась с ним.

— Мукел, — испуганно одернула мужа Арпине, мельком взглянув на детей, которые втроем сидели вокруг стола и с удивлением смотрели то на отца, то на мать. Муж не обратил внимания на тревогу жены.

— Чая нет? — чуть позже, спросил он.

— Есть, — тихо ответила Арпине и пошла за чаем. Чайник был во дворе, на очаге. А на улице было уже темно, и из темноты Арпине смотрела на мужа, сидевшего с понурой головой под тусклым светом лампы на веранде, и сердце ее затрепетало о несостоявшейся ее жизни. И самое ужасное, что жизнь ей преподнесла тысяча одну причину, чтобы плакать, и никакой возможности — посмеяться от души. Она долго смотрела, будто, впервые видела мужа, с горечью думая о том, что она его никогда не любила.

Выходит, она любила всего один раз — в первый и последний раз. Но почему и как она жила, если не любила? И кто, кто может понять, какие это муки, страдания, жить с нелюбимым человеком?.. Она долго думала над этим и не могла понять, зачем вышла замуж за него…

Наливая чай в стакан мужа, Арпине заметила, что от него несёт свеже-скошенной травой. Этот запах буквально душил ее, когда они выключили свет и легли в постель… Мукел был небрит, жесткие волосы кололи лицо Арпине, а запах сена был невиносимо тяжелым. Арпине закрыла глаза, и Мукел не понимал, зачем. Все тело жены, с ног до головы, дрожало, и Мукел не понимал, почему.

Арпине старалась отогнать от себя каждую мысль и воспоминание, связанное с Арташесом, но это ей не удавалось. «Может, у тебя болит голова? — спросил, наконец, Мукел, сидя в постели и зажигая папиросу. — Может, живот болит? Хочешь, пойду позову врача? Вон, жена нашего Вагинака дома, медицинское училище окончила в Степанакерте…»

Но Арпине мотала головой, «Не хочу», кусала пальцы, «Не хочу», глухо всхлипывала, «Не хочу», крепче обнимала подушку, и Мукел, сидя в постели, растерянно смотрел на жену и ничего не мог понять…

Женщины сидели в тени грушевого дерева, когда пришла Арпине, держа Нанар за руку. Будто, ждали ее появления. Они поднялись, взяли свежую рассаду и пошли на поле. Узелок с едой — пучок зелени, два куска хлеба, бутылка сладкого чая, кусок сыра и пара вареного картофеля — Арпине привязала к дереву, наказала Нанар сидеть пока в его тени и пошла за всеми. Арпине шла между грядками и опять думала об Арташесе. «Зачем ты приехал? — В уме говорила ему, — почему сбежал тогда?..»

Она перешла в десятый класс, было лето, июль, с подружками собирали траву выше Бахчута, на поляне Ивана, когда в первый раз увидела Арташеса… Стройный был парень, высокого роста, с большими голубыми глазами и русыми волосами, с чубом, спускающимся на лоб. Он вышел из леса, закинув ружье на плечо, как палку пастуха…

Арпине знала о нем, он из нижних дворов села, даже, говорили, что до восьмого класса учился здесь, в деревне. Арташес подошел, поздоровался. «Я хочу пить, — сказал он, с высокомерной улыбкой глядя на девочек, — не найдется ли у вас воды?»

Да, так и было, стройный парень высокого роста, с большими голубыми глазами и с русым чубом на лбу… Своей непринужденной улыбкой он покорил Арпине, и Арпине сразу вскочила с места: «Я пойду, принесу», и взяла кувшинчик, потеряв голову, побежала по тропинке, ведущей к роднику, не обращая внимания даже на то, что девушки прыснули ей вслед… После этого, Арташес часто приходил на поле, подружился с девушками…

И по ночам Арпине не спалось, рано утром шла на поле, больше всех трудилась и, словно, не уставала. На этом поле траву уже собрали, должны были перейти на другое место, когда пришел Арташес… Опять с ружьем на плече и немного вспотевший. «Завтра, наверное, уеду, — сказал Арташес. — Дипломную не написал еще, должен успеть». Арпине почувствовала слабость в коленях, сердце затрепетало в груди… Как?.. Так рано? «А я?», — неслышно прошептала она. Что теперь она должна делать без Арташеса?

Где-то, вдали, послышалась трель перепелки, и сердце Арпине сжалось, замерло… ей казалось, что Арташес должен приходить каждый день, и она тайно должна смотреть на него и по ночам от счастья плакать. Как это?.. Неужели, все закончено?..

«Воды нет у вас? Я от жажды, просто, умираю». «Арпине принесет, — засмеялись девушки. — Только Арпине знает, где находится родник». «Нет, я сам, — улыбнулся Арташес